Он бессвязно шептал про любовь
И портреты с обоев срывал,
И по стенкам разбрызгивал кровь,
Когда кишки стамеской вскрывал.
А ведь в ней он не чаял души:
Тот платок - это память о ней.
Он немного себя придушил -
Он хотел, чтобы было верней.
Фудзияма - не яма - гора
Над священной и быстрой рекой.
Ямамото - такой генерал,
Харакири - обычай такой.
Проклиная судьбину свою
(На дворе, между прочим, январь!)
Он нарочно наполз на змею,
И впилась ядовитая тварь!
В чай разбитое бросил стекло,
Глядя все на заветный платок,
И, чтоб время не даром прошло,
Сделал очень приличный глоток.
Фудзияма - не яма - гора...
Всю посуду и мебель круша,
Он у газовой встал у плиты,
Все конфорки открыл и дышал,
И шептал: "Если б видела ты!"
А когда уже не было сил,
Он воскликнул: "Была ни была!" -
Чиркнул спичкой, зажег керосин,
И, как факел, в ночи запылал!
Фудзияма - не яма - гора...
Догоравшей рукою смахнул
Он с горящего глаза слезу
И с крутого обрыва махнул
Под катящийся поезд внизу.
Его тело наутро нашли.
Врач сказал, посмотрев сквозь очки:
"Опоздали вы на пять минут, -
Медицина бессильная тут!"
Фудзияма - не яма - гора
Над священной и быстрой рекой.
Ямамото - такой генерал,
Харакири - обычай такой.
Икебана не пища - цветы,
Гейши их собирали в букет,
Самураи уж больно круты,
Не достать на Кабуки билет!
Фудзияма - не яма - гора!
Камикадзе любили сакэ.
Цунами бушевало в Консю,
Кимоно на Хоккайдо в ходу.
Фудзияма - не яма - гора!
Чио-Чио-Сан, если б знала
Джиу-джитсу, дзю-до, карате
Не случилось бы с ним ничего!
(с) на неизвестного автора и великие просторы И-нета